Старческое

Конечно, мой цветочек, ты права — наступит день, и брат пойдет на брата. Гляди на гущу в чашке — бесенята все пишут, пишут странные слова на порванном пергаменте судьбы, глаголят что-то…лучше бы молчали! Чернеют буквы – ровно от печали…
С ума сойти от этой ворожбы — да кто позволит, нешто можно так? Взялась за гуж — тяни, такое дело… не ты ли раньше, милая, хотела побольше знать, легко срывать колпак лукавой лжи, и, ведая предел грядущему, молчать себе степенно, глядеть, как время чуть колышет пену людских пороков, чаяний и дел…
Ну-ну, голубка, брось, отринь печаль… и что за мода — враз реветь белугой…ты не хозяйка дару, но прислуга, запомни это!
… А подай-ка шаль, замерзла что-то…видится опять — как бродит детвора по кучам пепла, порой мечтаю – лучше бы ослепла…да мысли, точно груз — ни лечь, ни встать: кто, как не ты, расскажет о таком?.. да что там, не гадай, никто не скажет!
А на губах все горше привкус сажи, саднит язык, и в горле склизкий ком…
Эх, девонька, пытайся привыкать…пророчества – они не на минуту…меня, когда давала слабину-то, секли, а я к тебе — ну чисто мать… тогда и жисть была совсем иной, и нравы, понимаешь ли, иные…
Что, клонит в сон? Простынки вот льняные возьми, стелись, чего сидеть смурной. Задерни занавеску, там огни… помстилось, вроде угли пепелища…
Назавтра — будет день и будет пища.
Храни тебя… хоть кто-нибудь — храни.

©  Алина Марк

(Николай Бессонов.
«Девушка со свечой»)