Игра

• © Алина Марк

Ты знаешь, кто я. Ну что ж, молчу. Всего лишь мысли сотру, как слезы, и открещусь, отшатнувшись: «Чур…Иди ты к черту, моя заноза, иди ты к лешему!» Я рискну на перепутье из пепла руны развеять по ветру… Веря сну, за перекресток заброшу струны,пускай бренчит, как сумеет, дождь, наотмашь, влет по словам забытым нещадно лупит. Скажи мне, ложь отмыть ли ливню?
Молчишь…
Так сыто молчал Иуда, целуя вскользь того, кто был и родней и ближе…Ты видишь в нынешнем сотни польз, я ни одной для себя не вижу. Ты ищешь смыслы того, что не имело их никогда, похоже.
Попробуй истину, что в вине, она течет, как мороз по коже… Из всех имеющихся – горька, и в то же время манит, как пламя свечи — наивного мотылька. Отправлю вслед за коротким «Amen!» все планы — в хлам, и надежды в хлам, расчеты молча туда же оптом. Порвется время напополам, замрет на месте солнцеворотом. Посланник хаоса, я не зря вбиваю клинописью проклятья и строю храмы нетопырям – и ночь, склоняясь, целует платье рассвета-висельника, дрожа, светлеет, выпив туман с похмелья.
Молчишь?
Почувствуй в ладонях жар давно забытого миром зелья – безумной смеси из тишины и недосказанностей. Отныне неверный нервный надрез луны неровным древним клеймом застынет.
Сотрешь? Пытайся – напрасный труд: по брызгам звезд на шагрени ночи тебя отыщут, тебя найдут все те, кого ты и знать не хочешь, не то что видеть… Мои дары возьмешь, и я усмехнусь порочно: опять запущен процесс игры.
Ты знаешь, кто я.
Уверен?
Точно?..

• © Павел Шульга
  

Я знаю, кто ты: твоя луна уже давно мне смеется в окна. Ты жаждешь мне отомстить сполна? Ну что ж…
По шкуре небес волокна волочит ветер… Не облака — белесый дым закрывает звезды. Вон, дотлевает твоя строка, в которой руны горели грозно, которой вторили волчий вой и крики выпи совсем недавно. Ты выдаешь себя с головой, ты забываешь о самом главном: о том, что истина — тоже ложь, когда заглянешь с другого боку, о том, что…
Впрочем, ты не поймешь, от этой речи немного проку. Ты веришь в то, что лишь ты права, что я — предатель, что ты — святая, пойми же, все это — лишь слова, рассветный флер, что в момент растает, как только сумрачный горизонт вздохнет, очнется, смертельно бледен…
Ты мне не веришь. Какой резон искать надежду в безумном бреде?!
Что это, слезы?
Да брось. Пускай уж лучше будет толпа мегер! Да, я глупый мальчик, холодный Кай, что ж, а ля герда ком а ля герда… Пускай…
Ты веришь: к тебе одной придет на помощь ночная сила. Ты хочешь, значит, играть со мной ? Ну что ж, изволь. Ты сама просила…

© Алина Марк

Какие просьбы, ах, mon ami! Я предложила — а ты ответил…
Смотри, мы вместе вот в этот миг с тобой вдвоем обнимаем ветер. Скрестить ли взгляды клинками шпаг – а может, просто в экстазе слиться строкой на смятых листках бумаг? Лицом к лицу не заметить лица голодных зрителей, жадных до чужих эмоций — и наших тоже…
…Ты ищешь пламя? Отвечу льдом: о чем поведаешь, заморожен,
 какие, милый, найдешь слова? Стирай на сердце черты отметин;
твоя надежда почти мертва… Да я права — пусть хотя бы этим. Но слишком рано кидаться в дрожь и до исхода считать потери. Ты прав, что  «истина — тоже ложь»(с) ,и потому я давно не верю, прости, ни в случай, ни в тот резон, который нынче ты отдал бреду. Пока проигрывать не сезон, хотя…скажи, ты готов победу отдать мне в руки? Ты будешь жив, а это как-то совсем не мало, не так ли?
…Реки уйдут в разлив, блеснет затертым слепым металлом в руке серебряный амулет – плеснется молния по запястью . Смотри, вливается алый свет в слова, и зверь неизвестной масти когтями рвет на кусочки ночь…и ты, ты – с этим решил бороться?
Подумай, право же… превозмочь – такое?
Звезды на дне колодца тебе расскажут о тех краях, где не бывает добра и гнева, где дарит чувствам холодный яд с усмешкой Снежная Королева —
о да, меня называли так, давно, и это почти забыто…
Смотри, серебряный аргамак оставил в полночи след копыта…
Сдавайся, милый — и мы вдвоем на нем поскачем за облаками, туда где плавится окоем, покуда солнечный яркий камень его касается… Хочешь так?… Хрустальный замок, волшебный остров
оставлю в дар, только ты — пустяк! — сдавайся, ласковый…
Это – просто…

© _lada
Рискну вмешаться, предостеречь, и пусть накроет потом расплата: она не ищет случайных встреч, она же дикая дочь заката, она невеста семи ветров, не стоит связываться, поверьте! Она плетёт кружева из слов — куда там честной наивной Герде!
Она заманит — и пропадай душа: весь мир за узор на платье. Она не зря ведь в чужих следах вбивает клинописью проклятья. Да вы прислушайтесь: волчий вой и крики выпи — они всё ближе,
Ещё немного, и с головой туман накроет, закат оближет, и вспыхнут руны кроваво-красным, на шкуре неба прожгут узор.
Ох, чует сердце, что я напрасно такой затеяла разговор…
🙂

© Алина Марк

Конечно, милая,это так- но ты немножечко опоздала: мой рыцарь чувствует древний такт — слепой магический зов металла волшебной ртути и сути слов, он тоже знает об этих силах — так ловят в петли перепелов, так вязнет путник в трясине ила..
И бесполезно взывать: «Прозрей…»,зима не помнит о прошлом лете: от крыльев серых нетопырей сильней и яростней в сердце ветер…
И нету смысла предупреждать – он сам все знает(не так ли, воин?…)
И лишь рассвет, как безумный тать – крадется, бледен и беспокоен…

© Павел Шульга
Я понял, Лада, спасибо вам. Теперь я… впрочем, я знал и раньше 🙂
Жаль, я не верю пустым словам, не доверяю рыданьям баньши. Вся эта готика: волки, выпь, закат и прочие спецэффекты, вот эта рябь… что? простите, зыбь… О да, примите мои респекты! Все это сделано — просто блеск! Здесь поработал крутой дизайнер.
Но дело к ночи, чем дальше в лес, тем беспардоннее партизаны. Сейчас нам включат вдали грозу, холодный ветер узлов на десять. Блестящий бивень… простите, зуб в кривой ухмылке покажет месяц. Сжимая ножик, он сквозь туман пройдет, как в детской смешной считалке…
Пора пугаться? Держи карман! Ну оглянитесь же, ёлки-палки, я не мальчишка, попавший в лес, я старый волк, заскорузлый циник, на мой язвительный анамнез махнула скальпелем медецина. Я к вам приехал на эту гать на личном поезде из Тамбова… Не надо, Лада, меня пугать, я сам могу напугать любого 🙂
…А впрочем, хватит пустых угроз, я знаю, с вами не будет сладу. Пора начать говорить всерьез.
Остановитесь, Алина, Лада… Мы, волки, странный, чудной народ, дороже жизни нам кодекс чести. Мы в бой не рвемся, наоборот, мы равнодушны к угрозам, к лести. Волкам не нравится звон монет и драться с женщиной не к лицу им. Что, может, так разойдемся?
Нет?
Ну что же, девочки… Потанцуем!


© Алина Марк
О, я серьезна как никогда…а впрочем, я говорила выше…за тонкой кромкой земного льда – огонь небесный… скажи, ты слышишь, как с неба сыплется шепот звезд и рассыпаясь на снежный глянец, рисует дивный хрустальный мост?…
танцуем, рыцарь мой?
…белый танец?)

© _lada
А мне по-всякому мир да лад, но глянь — товарищ твой из Тамбова не соблазнился на сладкий яд и сделал вид, что не слышал Зова! Силён, бродяга! Смотри, смотри, как он эффектен вполоборота! Да только видно же, что внутри бушует пламя, горит нутро-то: по шерсти искры, в глазах пожар — иль то твои отразились руны? А кстати, лапы-то не дрожат! Но он не должен быть слишком трудным, ты только страсти побольше дай да взор нежнее, да голос ниже… Ещё немного — и дожимай. А подпусти его чуть поближе, я рассмотрю? Ух, какая стать! А взгляд-то, взгляд — непокорный, смелый! С такими нужно не танцевать, а посерьёзнее выбрать дело 😉 И где ты только его нашла? Опять, наверное, на гастролях, когда рассыпала зеркала торговой марки ручного тролля?


© Алина Марк
 Mon Dieu, ты думаешь? Я хочу… О нет… не будем так откровенно…
В безумном яростном всплеске чувств я рву одежды и режу вены…
Ах, эти чертовы зеркала, меня когда-то предупреждали, что, отражая флюиды зла, они впитают его… в металле оправы редкий застыл узор, я засмотрелась и потеряла себя!
…Мне вспомнить бы разговор с умельцем-троллем, но слишком мало
общались…видимо, это месть судьбы за то, что моим приказом он был погублен…Но их не счесть, таких собрать — не охватишь глазом,
 и что сейчас-то? Я не пойму…
Вот, бью хрусталь и страдаю молча…
Но стоит только всмотреться в тьму – опять в глазах очертанья волчьи…


© Павел Шульга
Ну что же, значит, смертельный бой, непримиримый и беспощадный. Лишь тощий месяц, да мы с тобой на поле брани моей площадной. И будем, значит, друг друга мы мутузить рифмами до упаду, и заглядятся исчадья тьмы на наши смелые эскапады…
Да, об исчадьях. Ты привела с собою шоблу каких-то монстров. Одновременно ты — ну, дела! — зовешь с собою на снежный остров, мол, там сольемся в экстазе мы на куче мятых листов бумаги… Спасибо, я не люблю зимы и мне не катят девчонки-маги. Нет, мне бы лучше в деревне жить, в глуши, у старенькой водокачки…
Да ты собачку-то придержи, она дурная, твоя собачка!
Ах да, конечно, ведь ты надысь мне предлагала позорно сдаться, кивала мне вот на эту Кысь, ошибку генных реинкарнаций, что рвет зачем-то когтями ночь, распространяя вокруг миазмы… Жаль, ей ничем уж нельзя помочь, гора замученной протоплазмы, ей жить осталось минуты три… Ишь, как беснуется, бедолага… Шесть пачек яда… Смотри, смотри! Сейчас скопытится… всё. Салага…
Ну вот. Теперь мы с тобой равны, ни спецэффектов, ни Зверской Крысы. Сквозь дырку в небе зрачок луны глядит на нас из холодной выси, и тощий месяц Январь висит, пришитый криво к небесной шкуре и ветер воет такое «си», что Уитни Хьюстоны нервно курят… Ну? что стоим? так и будем ждать? ты, вроде, драться со мной хотела.
Эх, эта наша с тобой вражда — лишь истязанье души и тела. А может, плюнем? К чертям борьбу. Иди направо, а я — налево. Зачем тебе искушать судьбу? Что скажешь, Снежная Королева?

© Алина Марк
Вдвоем под бледным огнем луны…
Однако, черт, какова интрига…
Душа в объятиях сатаны, и он читает меня, как книгу, и это, видимо, только он лукаво шепчет: «Не медли, крошка… Кто этот мальчик?! Да призрак, сон, и ты прихлопнешь его, как мошку! Ты знаешь, сколько таких юнцов! Чего ты тянешь, давай, скорее!»
…А я смотрела в твое лицо, и понимала, что не сумею…
Ну что еще он мне мог сказать… Да в общем, так, излагал немало…
А я смотрела в твои глаза и потихонечку пропадала, и отпускала своих зверей, и улыбалась тебе несмело, и прошептала б тебе: «Согрей..» — когда бы греться, увы, умела… Я предлагала создать из тьмы и света замок для нас обоих — но ты не любишь совсем зимы, мой ясноглазый бесстрашный воин… И что мне делать тогда, скажи? Под серенады слепых метелей танцуют призрачные пажи — они, возможно бы, и хотели увидеть властный хозяйский взгляд, а не безумства моих капризов…но ты, наверное, слишком свят, ты не рискнешь…
Посмотри, карнизы хрустальных комнат моих уже давно украшены огоньками. И замирают на вираже снежинки где-то под облаками, ты видишь — их серебристый флер подкрашен розовым от рассвета?…Читай немыслимый тот узор, о чем он? Слышишь ли шум — карета уже въезжает на Млечный путь, она все ближе, и ждет нас кучер…
Готов ли, воин мой, ты шагнуть туда, где нас обнимают тучи, где, даже жесту покорны, ждут армады слуг? О, тебе не снится, что горизонта далекий жгут –давно ничуточки не граница для грешных мыслей, но лишь луна, улегшись вычурно и небрежно, расскажет, как иногда нежна бывает та, что зовется Снежной, какой порою горит огонь за странной муторной круговертью —
и я протягиваю ладонь, касаясь волчьей холодной шерсти…

© Павел Шульга

И он поверил ее слезам, ее улыбке, фальшивой ласке, хоть знал доподлинно: чудеса бывают только во снах и в сказке, что та, что сделана изо льда растаять — слышите вы? — не может, что пламя ярости — и следа не оставляет на нежной коже…
Они уходят: она и он. Тот, кто когда-то назвался Каем и та, чей жуткий иллюзион открыт для всех, чей неиссякаем на злые выдумки острый ум.
Пусть их опишут в бульварной прессе, а я не чувствую к этим двум ни отвращенья, ни интереса. Их судьбы ведомы мне. Она за новой жертвой начнет охоту. Он за наивность свою сполна заплатит славою Дон Кихота и будет долго средь вечных льдин мозги уродовать сборкой паззлов, воображая, что он один, в кругу таких же, как он шлимазлов…

Они уходят… И в тот же миг переменяется обстановка. Оставлен зрителями-людьми, весь мир, как старенькая циновка, теряет форму, теряет цвет, ему не нужно уже стараться.
Сочится тусклый неровный свет меж плохо пригнанных декораций, за ширмой, вздернутой на троссах лежат картонки небрежной кучей. На облупившихся небесах пришиты вкось грозовые тучи. Условно-красный, прибит закат на колченогом дрянном пюпитре…
Софиты меркнут. Отснято! Кат!
The End.
Эй, кто там, давайте титры.